Думать, что Дмитрия Краснянского вместо Михаила Петрова депутаты ЗакСа избрали по принципу «Ах вы – Петрова?! А мы вам монстра!» — неправильно. На самом деле Вячеслав Макаров предложил ему войти в Горизбирком на следующий день после отставки Алексея Березина – то есть, еще до скандала со «ставленником Смольного». Об этом и о том, что будет делать в комиссии, какие у него отношения с Алексеем Пучниным и почему «нарезку» все равно пришлось бы согласовывать с депутатами, Дмитрий Краснянский рассказал в интервью Бездуховностям.
Для справки: Дмитрий Краснянский являлся членом Санкт-Петербургской избирательной комиссии с 1994 по 1997 годы, исполняющий обязанности заместителя председателя с 1997 по 2000 годы, заместителем председателя с 2000 по 2012 годы.
— Когда вы в 2012 году покидали избирательную комиссию, говорили что устали, что «не хотите быть баклажаном». Что-то изменилось?
— Люди меняются. Я очень хорошо отдохнул за первые 2 года – в 2012-м и 13-м. В 2014 году уже помогал на выборах в Ломоносовском районе Ленобласти. Там, замечу, выборы прошли очень спокойно, не было никаких скандалов. Мне было очень удобно – избирательная комиссия располагалась недалеко от моего дома. Кампания длилась всего три месяца. Я поучаствовал в ней и снова вернулся к отдыху.
Я и сейчас – с января 2016-го – числюсь членом Территориальной избирательной комиссии Ломоносовского района. Теперь нужно будет выходить, так как на одних выборах нельзя состоять членом двух разных комиссий.
-Участие в выборах члена петербургской комиссии стало для вас неожиданностью?
— Как только Алексей Березин сложил полномочия, сразу начались разговоры о том, чтобы мне войти в комиссию. Ведь то, что выборы пройдут по смешанной, то есть мажоритарной системе, предполагалось давно. В Петербурге в последний раз такая система применялась в 2003 году. В избирательной комиссии и в ее аппарате сейчас почти не осталось людей, которые имеют опыт работы по такой системе.
А поскольку всем интересно проведение выборов с минимизацией количества нарушений, — не имея соответствующего опыта, ведь можно допустить нарушения, правда? – я и вошел в комиссию. Именно для минимизации нарушений.
— Кто вел разговоры о вашем возвращении?
-Я регулярно общаюсь и с членами избирательной комиссии – не буду называть их имена, — и с депутатами Законодательного собрания. Они и стали говорить: «вот бы тебе вернуться».
— Когда вам предложили выдвинуть свою кандидатуру?
— Еще до скандала с выдвижением Михаила Петрова. О самом скандале я узнал позже из СМИ. То есть это не было: «Ах вы – Петрова?! А мы вам монстра!».
Мне позвонил Вячеслав Макаров. Это был наш первый деловой разговор за последнее время. Мы общались, поздравляли друг друга с днем рождения, но деловые контакты не поддерживали. Он позвонил в районе 21-22 января, то есть на следующий или через один день после того, как ЗакС утвердил отставку Березина. Сказал, что нужно помочь.
— Кто вас выдвинул в комиссию?
— Меня выдвинули муниципалитеты Сенной, Чкаловский и Петровский. Но я не обсуждал, кто меня выдвинет. Мы с Вячеславом Серафимовичем договорились, что выдвижение произойдет. Я взял время подумать, а затем, решившись, дал письменное согласие на выдвижение.
— Вы чувствовали себя заложником Вячеслава Макарова: Смольный тащил Петрова, а вас тащили как бы в противовес?
— Нет, никаким заложником я себя не чувствовал, свои шансы на избрание оценивал примерно один к двум. Да и уверенности, что Петров – выдвиженец Смольного, у меня нет. Я могу это допускать, но знать наверняка не могу. В любом случае, решение было не за мной, а за депутатами.
— Теперь вы стали «человеком Макарова»?
— Как я могу быть человеком Макарова? Я же не крепостной! Он говорил о честных выборах. И только. На этих условиях я и согласился. Закон сложный, практика его применения утрачена. Думаю, что пригожусь именно на одномандатных округах. Впрочем, и по единому округу, где будут баллотироваться списки партий, тоже, конечно, помогу.
— Одномандатные округа – это как раз наиболее вероятное направление, по которому Смольный должен был «заводить» в ЗакС своих кандидатов. Вы будете следить за ними?
— Что значит – «заводить»? Да и как он может это сделать, он не является субъектом выдвижения. А если речь идет о самовыдвиженцах по одномандатным округам, поддержанных в правительстве, то скажу, что совершенно не важно, кто «выдвинул» кандидата. Если кандидат соблюдает все правила, кто может ему помешать баллотироваться?
Правда, если честно, случаи, когда кандидату для выдвижения удавалось по-честному собрать подписи, достаточно редки. Особенно сейчас, когда не то, что в подъезды не попасть – везде домофоны – даже во дворы пройти сложно, поскольку они все на электронных замках. В таких условиях набрать от нескольких сотен до нескольких тысяч подписей – задача крайне непростая.
На прошлых выборах, когда одной из представленных ныне в городском парламенте партий (имеется ввиду «Яблоко» — прим. ред.) чуть-чуть не хватало подписей, мы решили не обращать на это внимание. Подумали, что все-таки мы не судьи, да и эти 10-15 подписей не решат судьбу выборов. Поэтому зарегистрировали список этой партии.
— То есть совершили нарушение?
— Дело в том, что проверка подписей – дело очень тонкое. И всегда, в том числе, когда подлинность подписи проверяет специалист, даже если вероятность того, что подпись подделана, составляет 99%, все равно 1% остается того, что подпись реальная. Поэтому мы решили не придираться. На сегодняшний день партия представлена в парламенте, о той истории никто уже не вспоминает. И хорошо.
— Может быть, процедуру сбора подписей стоит отменить?
— Вполне возможно. Я вообще сторонник встраивания в законодательство механизма прямого выдвижения кандидатов путем собрания граждан. Хотят кандидаты выдвинуться от партии в муниципалитет, например. Собирают 100 человек и выступают все перед ними. А избиратели путем поднятия рук определяют, кого хотят выдвинуть от данной партии. Также происходит и с самовыдвиженцами: каждый из них собирает группу граждан, и она его выдвигает.
Для выдвижения в ЗакС, на мой взгляд, достаточно инициативной группы численностью от 200 до 500 человек. Выдвижение может проходить по тому же принципу.
— Но ведь этим двумстам людям просто раздадут по тысяче рублей, чтобы они выдвинули кандидата, и все?
— Ну и пусть! Если средний избиратель готов за тысячу рублей продать свой голос – ради Бога. Но нужно понимать, что это не победа на выборах, а лишь право попасть в список выдвинутых и зарегистрированных кандидатов.
Кроме того, я считаю, что нужно прописывать процедуру судебного отказа в регистрации.
— Разве она не прописана?
— Сейчас правом отказать в регистрации обладает избирательная комиссия. На мой взгляд, это неправильно. Нужно исключить все политические функции из списка ее полномочий и оставить только технические. А если у кого-то появляются претензии к факту регистрации кандидата, он идет в суд и уже там доказывает необходимость отзыва регистрации.
Впрочем, демократизация избирательного процесса уже идет. Раньше можно было удалить наблюдателя с участка по решению комиссии. Теперь – после того, как неделю назад были внесены изменения в федеральное законодательство – это стало возможным только по решению суда. Ну а фактически удаление наблюдателей теперь просто невозможно: никто в день голосования не побежит в суд получать решение об удалении.
Зато за нарушение порядка на избирательном участке штраф подняли до 40 тысяч рублей. Потому что бывают случаи, когда наблюдатели действительно мешают работе комиссии.
— В законопроекте о петербургских выборах в ЗакС прописано введение Окружных избирательных комиссий.
— ОИКи можно было и не прописывать. Но, на самом деле, это не важно. Конечно, если окружные комиссии будут заниматься исключительно одномандатниками, они разгрузят ТИКи. Но с другой стороны, выборы у нас проходят не так часто, и Территориальные комиссии могли бы поработать эти три месяца и в повышенном режиме нагрузки.
— Эти комиссии будут состоять из членов парламентских партий, что также оговаривается в законе.
— В законопроекте прописано, что каждая Окружная комиссия будет состоять из 5 членов, большинство из которых – члены парламентских партий. Думаю, что по факту они будут состоять исключительно из представителей партий – их как раз 5. Таким комиссиям будет очень сложно работать из-за политических противоречий. Но зато их члены будут четко знать, кто кем ангажирован.
— Еще в законе особо отмечено, что ЗакС будет иметь право скорректировать нарезку округов, подготовленную избирательной комиссией.
— Это общее положение из федерального закона. Нарезка принимается отдельным постановлением ЗакСа. Неотъемлемое право законодательного органа власти — вносить корректировки в принимаемые им правовые акты. Убрать это право просто нельзя.
Но я считаю, что никакое внесение правок не понадобится, если предварительная схема нарезки будет обсуждена и согласована с депутатами. Нужно предлагать именно такую схему, которая их устроит. Иначе это будут новые конфликты, война.
Когда в 2003 году мы рисовали предварительную схему нарезки, мы согласовывали ее с органами законодательной власти.
— Вы отрицаете конфликт между Смольным и ЗакСом?
— О конфликте пишут в СМИ. Но я не могу быть уверен, что он действительно существует. Будь я журналистом, возможно, я бы создал его иллюзию. Например, чтобы заинтересовать людей, создать ощущение, что вокруг выборов кипят страсти.
— Вы давно знакомы с Алексеем Пучниным?
— С 2012 года, когда он приехал в Петербург. Хотя – как сказать?.. Я недавно разбирал архив и нашел фотографию: мы Гнетовым (бывший председатель городской избирательной комиссии Александр Гнетов – прим. ред.) где-то в 2009-10 годах в командировке в Калининграде. И смотрю: знакомое лицо. А это, оказывается, Пучнин стоит с маленьким ребенком.
Но я с ним никогда не общался. Даже в комиссию не заходил в эти годы. В среду в первый раз зашел.
— Теперь избирком занимает все здание.
— Да, при нас комиссия размещалась в двух этажах здания на Вознесенском, а теперь занимает его целиком. Но мы в здании не нуждались. Я вообще считаю, что расходы нужно сокращать. Особенно сейчас, в кризис. А там – целый дом, ремонт сделан… Но, наверное, его делали раньше, еще до кризиса.
— Как вас встретил Алексей Пучнин?
— Хорошо. Выпили с ним по чашке кофе. Я сразу сказал, что делить нам нечего, должности и зарплата мне не нужны. Поскольку зарплату я получать не буду, никто не скажет, что я прогульщик. Буду сидеть, как и раньше, и огородом заниматься. И только на заседания комиссии приезжать.
— Многие ждут, что между вами и Алексеем Пучниным начнется противостояние.
— Как я могу противостоять? Конечно, не могу! И задачи такой не стоит. Задача – помочь. Да и то – только если потребуется. А если моя помощь будет не нужна, я навязываться не стану. Черным демоном быть не собираюсь.
— Во время голосования в ЗакСе оппозиция называла вас фальсификатором.
— Да, Борис Лазаревич Вишневский так говорил. Ссылался на сайт: зайдите, мол, посмотрите, там есть доказательства. Послушайте, давайте я тоже сделаю сайт и напишу там про Бориса Лазаревича, что он… Ладно, не буду говорить, что напишу, чтобы он в суд не подал.
Я не хочу обсуждать 2011 год, 2014-й. Давайте обсуждать 2016-й. Все эти лохматые года уже обсудили миллион раз. Если кто-то хочет заниматься душевным онанизмом – ради Бога. Я – нет.
Да и Борис Лазаревич же потом подошел, меня поздравил. Раз я такой фальсификатор, мог бы, наверное, и не подходить? Правда, позже я читал где-то, что он объяснял, что подошел из вежливости. Ну а другие депутаты, получается, такие невежливые, что ли, раз не подошли?
— Вам не будет скучно, ведь в последние годы своей работы в комиссии вы фактически возглавляли ее?
— Никогда я не возглавлял комиссию ни формально, ни фактически! То, что меня показывали все время, ничего совершенно не значит. Вот спросите у меня, с кем ассоциируется Следственный комитет. И я скажу: с Маркиным. Хотя на самом-то деле его глава – Бастрыкин. Просто кого показывают, кто выступает в роли «говорящей головы», с тем и ассоциируется.
Комиссия – это коллегиальный орган. Да, у заместителя председателя больше работы было. Одна только КРС – контрольно-ревизионная служба, тягомотина эта, чего стоит! Но это была хозяйственная работа. Если кому-то было лень ходить и раздавать комментарии – пожалуйста, мне не сложно.
Скучно мне не будет. Быть может, развернется битва между партиями. Вот, смотрю, «Трудовая партия» открывает приемные. Видимо, тоже будет активно участвовать в выборах.
— Вы не знакомы с Михаилом Петровым?
— Нет, не знаком. Наверное, не стоило ему выдвигаться. Это очень дискуссионный вопрос, может ли судья в отставке являться членом избирательной комиссии. Дело в том, что на судей в отставке закон «О статусе судей» налагает почти такие же ограничения, что и на действующих судей. А закон «Об основных гарантиях избирательных прав» запрещает судьям состоять в избиркомах. Если бы это назначение состоялось, это была бы мина замедленного действия. Это было бы равносильно, как если бы в комиссию назначили пару граждан Турции. «А чего, хорошие ребята, пусть посидят?»
Я считаю, что закон содержит четкие ограничения. И судья в отставке не может быть членом комиссии.
Зато я, кстати, знаю другого кандидата, выдвигавшегося в комиссию – Виктора Венгерова, члена нашего Петергофского ТИК №8. Очень хороший специалист. Считаю, что он был бы полезен в избирательной системе.
Беседовали Серафима Макарченко и Валентин Говорун